Орфография автора сохранена без изменений:
На смерть " Дягилева "
Страшный час пришел, когда не ждали. День. Зима. Две тысячи восьмой. Слякоть. Грязь. И в этом карнавале Злая весть носилась над Москвой.
Воем выли ленты новостные. И из уст в уста с дрожаньем тел: "Все, п%$&ец, подружки дорогие". " Дягилев " дымился и горел.
Он пылал, как в песенке станицы, Он алел, как сказочный закат. Зрелище - аж резало глазницы, " Дягилев " был, как всегда, п%$&ат.
Там горели Горки кокаина И еще бухла цистерны три, И гондонов тонкая резина, И стеклом взрывались стопари.
По трусам, разбросанным в гримерной, Полз игриво синий огонек, Лопались толчки в большой уборной, Тлел за стойкой кассы уголек.
Стриптизерш и барменов одежды, Баксы, евро, сколько-то рублей, И, конечно, девичьи надежды, И, конечно, похоть кобелей.
Содрогались барышни в рыданьях, Собираясь по домам в кружки: "Это ж надо! Что ж за наказанье? Кто его прощелкал, мудаки?!"
Ну куда, куда теперь, скажите, Им ходить грудями потрясти? Оборвались к счастию все нити, " Дягилев " прощай. Прощай, прости.
Поминали чашками с абсентом, Кружками с мате, ведром с сакэ На английском, русском и с акцентом, И татуировкой на руке.
Слез не скрыть гримасам и прищуру. Плачут все. Лужков - и тот весь бел. Вот он и пришел закат гламура - " Дягилев ", пока. К хуям сгорел. :'( |