Segen
редактор
свои пацаны
|
Пару лет тому тиснул в местной газете статейку. В принципе, за это время мои взгляды на проблему не изменились...
| QUOTE | ЗАЧЕМ ПОТОПИЛИ ЭСКАДРУ?
18 июня 1918 года в Цемесской бухте по приказу Ленина была потоплена эскадра Черноморского флота. Факт хрестоматийный. Перипетии этой исторической драмы общеизвестны. Однако до сего дня не утихает спор: следовало ли топить флот?
Советские историки не высказывали сомнений по поводу правильности решения большевистского правительства о затоплении эскадры кораблей Черноморского флота в Цемесской бухте. Лишь в начале 90-х годов появились первые публикации, в которых это решение трактовалось как непродуманное, безответственное и даже преступное. Поскольку подобная точка зрения в последнее время стала достаточно популярной, возникает необходимость ее детального рассмотрения.
Напомним вкратце о причинах, приведших к появлению идеи потопления черноморской эскадры.
В марте 1918 года советская делегация подписывает в Бресте сепаратный мирный договор с Германией и ее союзниками. «Пошлый» мир дает большевикам возможность укрепиться внутри России, но приводит к огромным территориальным потерям. Украина объявляет себя самостийной. Германия в знак особого расположения к «дружественному соседу» фактически оккупирует территорию «независимого» государства. Крым формально не входит в состав Украины. Но базирующийся в Севастополе Черноморский флот – лакомый кусочек для немцев. Что мешает им завладеть? Реально – позиция самих моряков-черноморцев. Несмотря на отсутствие единства в их рядах, значительная часть флота решила покинуть Севастополь, к которому уже подходили немецкие войска.
В ночь на 30 апреля 1918 года эсминцы, выстроившись в две кильватерные колонны, в сопровождении восьми транспортов, взяли курс на Новороссийск. Утром к ним присоединились два линкора, не пожелавших оставаться в оккупированном немцами Севастополе.
Уже 1 мая черноморская эскадра зашла в Цемесскую бухту. Дальше идти было некуда. Новороссийск оставался последним крупным портом России, незанятым противником. Впрочем, и здесь эскадра явилась нежданным и непрошенным гостем. Не только порт, но и улицы города встречали моряков настороженной тишиной. Собственно, и сами участники перехода понимали, что визит в порт, в котором нет ремонтной базы, запасов топлива и продовольствия, не может затянуться надолго.
В то же время пребывание Черноморской эскадры в порту Новороссийска явилось головной болью для ленинского Совнаркома. Немцы требовали немедленного возвращения флота в Севастополь. По условиям Брестского мира боевые корабли Черноморского флота должны были до конца войны оставаться на приколе в местах своего постоянного базирования. Но советское правительство прекрасно понимало, что это не помешало бы немцам захватить российские корабли и использовать их по своему усмотрению. Кстати, позже так и случилось. Бывшие эсминцы «Счастливый», «Зоркий», «Живой» и другие к осени 1918 года оказались включенными в состав германского флота. Правда, совсем ненадолго. Поражение Германии в Первой мировой войне принудило ее уступить столь желанные трофеи новым хозяевам. Но это случится позже. А летом 1918 года немцы еще не теряли надежды на успех в военной кампании. Их ультиматумы советскому правительству подкреплялись решительными действиями: взятием Ростова, высадкой десанта на Тамань, готовностью, если это потребуется, захватить Новороссийск.
В этих условиях советский премьер Ульянов-Ленин, основываясь на компетентном мнении военспецов, приходит к выводу о необходимости потопления флота. В Новороссийск направляется секретный приказ, текст которого многие читатели помнят дословно: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно». Проведение ленинской директивы в жизнь поручается заместителю наркома по военным делам Вахрамееву, главному комиссару Черноморского флота Авилову-Глебову и прибывшему позже с особыми полномочиями Федору Раскольникову. Дело оказалось не из легких. И если бы не решимость группы бывших офицеров и матросов, сгруппировавшихся вокруг командира эсминца «Керчь» Владимира Кукеля, правительственным эмиссарам пришлось бы докладывать в Москву о полном провале возложенной на них миссии.
Опустим интереснейшие, но достаточно известные детали противостояния сторонников и противников потопления флота. Для нас в данном случае важен результат. 18 июня 1918 года большая часть пришедшей в Новороссийск эскадры была потоплена. И вот здесь вновь возникает тот самый вопрос: «Правильно ли поступили, потопив флот? Неужели не было альтернативы этому акту самоубийства?» Разумеется, альтернативы были. Причем, сразу две. Флот можно было не топить и распорядиться им двояко. Во-первых, была возможность выполнить «официальный» приказ правительства о возвращении эскадры в Севастополь. Кстати, часть кораблей эскадры, ведомых командующим флотом Александром Тихменевым, так и поступила. Во-вторых, можно было вообще отказаться от выполнения приказов, поступающих из Москвы, заявив о намерении «сражаться до последнего снаряда». В этом случае надлежало организовать «круговую» оборону Новороссийска. Подобные планы вынашивались, в частности, руководителем Кубано-Черноморской Советской республики Авраамом Рубиным.
Насколько серьезным был потенциал этих альтернатив? Попробуем ответить на этот вопрос, используя подход, апробированный в рамках так называемой альтернативной истории. Суть этого метода проста. В каждом конкретном случае необходимо выяснить, что было бы, если бы события развивались не известным нам образом, а совсем иначе. Что сталось бы с флотом, к примеру, в случае его «героической» защиты в порту Новороссийска? События тех лет дают повод с большой долей уверенности утверждать, что немцам в этом случае достались бы корабли, брошенные их экипажами на произвол судьбы. Только не в Севастополе, а в Новороссийске. Как правило, многочисленные митинги «решительно настроенных» черноморских моряков продолжались до момента появления на горизонте вражеских частей. После чего бравые «оборонцы» неизменно растворялись в тумане. И этот факт не следует трактовать как проявление малодушия и банальной трусости. Нет, просто корабли черноморской эскадры, отрезанные от баз снабжения, оказались небоеспособными и в создавшихся условиях не могли рассматриваться в качестве серьезной силы, способной противостоять наступлению немецких войск. Оказавшись беззащитным с моря, флот не мог рассчитывать и на прочность сухопутного тыла. На Таманском полуострове по приглашению местных казаков, недовольных аграрной политикой Советов, высадился немецкий пехотный полк. С донского плацдарма готовилась к стремительному рывку Добровольческая армия. Несмотря на заявления советских лидеров о «блестящих» успехах красных частей на фронте, моряки были вынуждены в этом усомниться. И правильно сделали. Ведь уже 26 августа 1918 года Новороссийск был занят белогвардейцами. Таким образом, «оборонительная» идея в свете реально сложившейся в то время обстановки предстает никакой не альтернативой, а всего лишь безответственным трепом маргиналов от революции.
Более серьезной и взвешенной оценки заслуживает идея возвращения эскадры в Севастополь. Поскольку часть кораблей туда все же вернулась, написание альтернативной версии развития не произошедших событий заметно облегчается.
Итак, эскадра вернулась в бухту, в которой давно хозяйничают немцы. Часть кораблей, прежде всего, современные «нефтяные» эсминцы, после регламентных работ и ходовых испытаний зачисляются в состав германского флота. Другие – старые «угольщики» и корабли, требующие капитального ремонта – ставятся на прикол. Приводит ли подобное пополнение флота одной из воюющих сторон к радикальному изменению ситуации на театре военных действий? Однозначно – нет. «Аннушка уже пролила масло». Германия обречена. Войну она проиграла. Бывшие союзники России вскоре распорядятся оказавшимся в их руках Черноморским флотом (в реальной истории – его остатками) по своему усмотрению. Кое-что, например, достанется Деникину, а затем по наследству перейдет к Врангелю. Потом все это будет доживать свой век в тунисском порту Бизерта. Советская Россия в 1925 году начнет переговоры с признавшей ее Францией о возвращении флота, но потеряет к ним всякий интерес, столкнувшись с проблемой царских долгов. Не дождавшись от России мало-мальски интересных предложений, через пять лет правительство Франции поспешит распродать ржавые остовы кораблей. Пока за них еще можно было что-то получить.
Согласитесь, практический эффект такого «непотопления» очень даже корреспондируется с последствиями драматических событий, произошедших в июне 1918 года в Цемесской бухте. Не напрашивается ли из этого вывод о надуманности исторического спора? «Хоть топи флот, хоть не топи, а результат один – гибель его в условиях сложившейся тогда исторической ситуации была предрешена». Может быть и так. Если при этом смотреть на вещи с позиций закоренелого прагматика. Но ведь еще остаются такие ценностные категории как честь и совесть военного моряка, священный долг которого не только защищать свое Отечество, но и всеми силами оберегать его достоинство. И с этих позиций сдача боевого корабля врагу, несомненно, является актом предательства и позора, несмываемого вовек. Позволительно напомнить, что немецкие моряки, оказавшись примерно в таком же положении, что и моряки-черноморцы, ровно через год, 21 июня 1919 года, потопили армаду своих дредноутов и линкоров на рейде Скапа-Флоу, предпочтя гибель флота его разграблению странами-победительницами в мировой войне. Союзники сильно переживали по этому поводу, но никто из них не посмел обвинить адмирала фон Рейтера в том, что тот отдал приказ о потоплении кораблей легендарного Флота Открытого Моря. Думается, что и нам следует раз и навсегда отмести необоснованные нападки на моряков черноморской эскадры, оставшихся до конца верными присяге и воинскому долгу. |
|
|
|
Музей "Исхода" белогвардейского движения, в Новороссийске
Страницы: (3) 1 [2] 3 
