(IMG:
http://infodon.org.ua/history/img/163/rutchenkovo_andrey_pervoy_2007.jpg)
84-летний Андрей Филиппович Первой был реабилитирован в 64-ом, а доступ к собственному делу получил лишь в 1989-ом, и тогда же узнал кто из соседей состряпал на него пасквиль. Первой вспоминает как ему, уже приговоренному к смерти, посчастливилось выжить в октябре 1941 года.
— Арестовали меня в августе. Я тогда перешел в девятый класс, хотя мне и было 17 лет. Школа № 37 города Сталино, в которой я учился, располагалась на той же улице Скотопрогонной (нынешняя Университетская), где я жил с родителями. — рассказывает Первой. — Сержант госбезопасности Ильюхин, старший следователь следотдела УНКВД, бил меня собственными руками, требуя признаться, что я симпатизирую Гитлеру. Днем надзиратель смотрит в «волчок» — чтобы не ложились, а ночью следователи не дают спать — таскают на допросы. Он сидит, ты стоишь, и так часами… Падаешь, обливают водой, тянут за руки-ноги в камеру. Как только очнулся, зашевелился — назад. «Ну что, будешь подписывать? А не то сактируем», — говорит следователь. Как это — спрашиваю? Напишем, что бежал, да пристрелим. А я ему отвечаю: «Я вот учителю расскажу — какими вы тут аферами занимаетесь!»
Все это издевательство происходило в здании музыкальной академии, что на главной улице Донецка — Артема, где не так давно по требованию общественности установили мемориальную доску. Именно здесь располагался «вооруженный отряд партии» — НКВД. В подвалах академии в 37-м были камеры на 100 человек, набитые как бочки с сельдью.
— Кабинет Ильюхина, где он пытал меня, был огромный — метров сорок площадью, и располагался на втором этаже консерватории. — продолжает рассказ Андрей Филиппович. — А «тройка», которая меня судила, заседала в так называемом клубе Балицкого (нарком внутренних дел Украины) — с обратной стороны нынешнего здания Донецкой городской милиции на проспекте Дзержинского.
Следствие по тогдашним правилам было скорым. Через месяц после ареста Первого приговорили к расстрелу. На смертном приговоре по тогдашнему обычаю все тоже подлое слово «секретно».
— 21 сутки я ждал в камере смертников, откуда еженощно кто-то уходил в вечность. — вспоминает Андрей Первой. — Но меня, и еще нескольких, неожиданно вывели днем. «Командующий фронта заменил вам расстрел 10 годами каторги» — зачитал военный. Я расплакался и сказал: «Спасибо, дяденька».
это как в противовес Катыни придумали Хатынь. Я не говорю что Хатыни не было, она была и думаю даже не буду писать кто это сделал, прикрывшись якобы немцами. Просто никто толком не понимает почему такое внезапное любезное отношение после войны было к Беларуси. Но местные то знают и помнят.